Введение

Русский национальный язык, являющийся объектом изучения науки о языке, состоит из нескольких разновидностей. Базисным элементом языка как единой знаковой системы общения и передачи информации является русский литературный язык, который считается высшей образцовой формой национального языка. Этот тип языка складывался постепенно, он и сейчас находится в состоянии постоянного развития. На него влияют писатели, поэты и другие мастера слова, создавая новые литературные нормы. Именно этот тип языка изучается и пропагандируется в школах, средствах массовой информации.
Однако хочется подчеркнуть, что СМИ далеко не всегда точно следуют правилам и нормам литературного языка, именно в средствах массовой коммуникации встречаются разнообразные ошибки, которые в результате значительного размера охватываемой аудитории закрепляются в массовом сознании.

Все описанные выше процессы являются следствием развития цивилизации на современном этапе. В условиях постиндустриального общества (его также называют информационным) роль информации постоянно возрастает. Необходимо отметить, что значительная доля в информационном потоке принадлежит печатным изданиям: газетам, журналам и т.п. С целью выделения наиболее важного материала из общей массы, представителям СМИ приходится прибегать к различным приемам экспрессии. А это достигается зачастую путем нарушения стилистического единообразия текста или же использования разговорных слов, просторечий, жаргонизмов и сленговых понятий. Необходимо дать основные определения тех понятий, с которыми мы будем сталкиваться в предлагаемой работе. Итак, любая статья в газете представляет собой авторский текст, который отражает авторскую позицию на то событие, о котором идет речь.
Подобного рода материалам свойственна некоторая оценочность, стилистическая окраска слов. В составе оценочной лексики публицистических текстов главную роль играет экспрессия. К ней относятся слова, усиливающие выразительность письменной речи. Ученые отмечают значительное количество примеров, когда одно нейтральное слово имеет несколько экспрессивных синонимов, различающихся по степени эмоционального напряжения. Необходимо отметить, что значительная часть лексики стилистически нейтральна, т.е. может употребляться в любых видах устной и письменной речи, не придавая ей никаких стилистических оттенков. Однако при употреблении слов нельзя не учитывать их принадлежность к тому или иному стилю речи. В современном русском языке выделяются книжный и разговорный типы. Книжный тип включает в себя научный, публицистический, официально-деловой. Носителями публицистического типа являются газеты и другие печатные периодические издания.

Предметом данного исследования являются просторечные и разговорные слова. Особенность разговорных слов заключается в том, что эти слова свойственны обиходной, разговорной речи, характеризуют обыденное явление. В дипломе исследуются также основные характеристики просторечных слов.
Просторечие — это слово свойственно литературной городской разговорной речи, используется в литературном языке как стилистическое средство для придания речи специфического оттенка. Подчеркнем, что тенденция проникновения в литературный язык просторечных и разговорных слов имела место всегда. Но в последние годы этот процесс становится более интенсивным. Кроме просторечий и разговорных слов, в литературный язык, особенно в публицистический стиль проникают жаргоны, как наиболее экспрессивные и стилистически ярко окрашенные представители разговорного жанра. Жаргон — это речь какой-либо социальной или профессиональной группы, содержащая большое количество специфических, свойственных этой группе слов и выражений.

Тема предлагаемой работы – «Просторечные и разговорные слова и их роль в газете ‘Известия’». Выбор данной тематики обусловлен, прежде всего, значимостью объекта исследования на современном этапе развития нашей страны. Хочется подчеркнуть, что «Известия» являются общенациональной газетой в России. Газета издается с 1917 года. Каждый номер «Известий» соответствует уровню и всем критериям качественного издания, таким как: информированность, достоверность, объективность, представительность мнений, независимость суждений.

Актуальность рассматриваемой темы обусловлена следующими обстоятельствами. Информационно-аналитическая часть газеты посвящена в основном политике и экономике, вследствие чего представляет особый интерес не только для простых читателей, но и для политологов, обществоведов, экономистов. Издание оперативно освещает все происходящие в мире события, дает им взвешенную, профессиональную оценку. На сегодняшний день «Известия»
— общероссийская газета, которая наиболее полно охватывает весь спектр, происходящих событий, как в жизни России, так и зарубежья.

Целью данной работы является рассмотрение сущности просторечных и разговорных слов, а также выяснение их роли в газете «Известия». Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:

V изучение основных различий литературного и разговорного языка;

V анализ особенностей разговорных и просторечных слов и их отличий друг от друга (следует признать, что у разных авторов имеются некие расхождения в трактовке этих понятий);

V выяснение механизма проникновения просторечных и разговорных слов в литературный язык, в публицистический стиль;

V рассмотрение и анализ конкретных статей в газете «Известия» с точки зрения стилистики;

V выявление конкретных стилистических ошибок авторов публикаций.

Применительно к библиографии, посвященной вопросу использования просторечных и разговорных слов для увеличения экспрессивности письменной речи в газетных статьях, можно отметить следующее.
1. Литературная норма и просторечие. / Под ред. Скворцова Л.И. — М.: Наука,

1977. – 252 стр. Данный сборник статей представляет особый интерес для нашего исследования, т.к. посвящен рассмотрению сложных и недостаточно разработанных проблем функционирования просторечия в структуре современного русского языка, взаимодействия разговорных и просторечных элементов с литературным языком на уровне лексики, грамматики и стилистики. В книге представлены различные точки зрения авторов статей на многие аспекты проблемы проникновения просторечий в литературный язык.
2. Книга Костомарова В.Г.[1] поделена на отдельные главы, в которых дается подробный анализ ошибок, которые являются наиболее частыми в современной печати.
3. Монография Филина Ф.П.[2] посвящена подробному рассмотрению норм литературного русского языка и представляет особую ценность для проведения сравнительного анализа литературного языка и разговорного стиля и их взаимодействия в газете «Известия».

Взаимосвязь литературного языка и разговорной речи

Итак, как уже было отмечено выше, проблема проникновения разговорных слов в литературный язык волнует многих ученых. Определенный «бум» в количестве публикаций на эту тему приходится на восьмидесятые годы. Это было обусловлено рядом социальных и политических процессов, на которые реагировал язык. В то время происходила «перестройка» существующего строя.
Смягчение цензуры повлияло на стилистические характеристики газетных статей.

Еще не завершившаяся «перестройка» повлекла за собой так называемое
«открытие границ». Все больше людей получали возможность выезда за границу, все больше элементов заграничных будней проникало в советский быт. Это привело к появлению в речи советских граждан множества заимствованных слов, американизмов (киллер, супер-танкер) и т.д. Эти процессы взволновали филологов. В печать выходило множество публикаций посвященных этой проблематике.[3] Среди них были монографии ученых, занимавшихся вопросами культуры речи и культуры языка.[4]

После распада СССР эта тенденция пошла на убыль. Возможно, малое количество публикаций по данной тематике связано с тем, что в современном русском языке появляется огромное количество заимствованных слов из английского языка, что связано с компьютеризацией. Появление Интернета привнесло в язык множество специальных терминов (профессионализмов).
Вследствие этого основное внимание было приковано именно к проблемам влияния Интернета на русский язык и т.п.

В связи с появлением вышеназванных средств коммуникации изменяется не только разговорная речь, но и литературный язык. Можно выдвинуть предположение, что литературная норма представляет собой исторически изменчивое явление. Поэтому в литературном языке широко представлены варианты либо равноправные в своем употреблении, либо стилистически распределенные. Норма закрепляется в языке только после ее распространения на широкие массы людей, говорящих на русском языке. Например, слишком специфичные жаргонные слова (аргонизмы) вряд ли станут достоянием литературного языка, т.к. они рассчитаны на определенный круг людей и не являются стилистически нейтральными. В связи с этим необходимо отметить, что к литературной норме относятся стилистически нейтральные слова. Кроме того, необходимо подчеркнуть, что современный русский литературный язык – это общенародный язык в его обработанной форме, служащий средством общения и обмена мыслями во всех областях жизни и деятельности.

Разговорные слова характерны для разговорной речи. Как было отмечено выше, они служат характеристиками явления в кругу бытовых отношений; не выходят из норм литературного словоупотребления, но сообщают речи непринужденность. Просторечие свойственно нелитературной городской разговорной речи, содержащей в себе немало недавних диалектных слов, слов разговорного происхождения, новообразований, возникающих для характеристики разнообразных бытовых явлений, словообразовательных вариантов нейтральной лексики. Просторечное слово используется в литературном языке как стилистическое средство для придания речи оттенка шутливого, пренебрежительного, иронического, грубоватого и т.д. Часто эти слова являются выразительными, экспрессивными синонимами слов нейтральной лексики.

Итак, как видно из выше написанного, связь литературного языка с разговорной речью очень крепка. Точнее, разговорная речь является частью литературного языка. Изменения, которые происходят в языке являются продуктом развития общества, его духовной и материальной культуры, науки и техники. Пополнение словарного запаса литературного языка осуществляется путем перехода разговорных, просторечных слов в письменную речь. Случаи такого перехода могут иметь место в произведениях писателей и поэтов.
Например, благодаря И. Северянину в нашем языке закрепилось слово бездарь.
Отметим, что иногда могут закрепляться даже ошибочные варианты. Например,
Маяковский написал:

Я русский бы выучил только за то, что им разговаривал Ленин.

(Разве можно выучить язык за что-то?) Вместо «на нем говорил» – «им разговаривал». Однако, подчеркнем, что в данном случае подобные ошибки вызваны требованиями размера стихотворения.

Использование специфических слов в произведениях художественного стиля обусловлено стремлением к повышению образности текста. Например, очень далекие от общеупотребительной лексики слова, какими являются профессионализмы, широко представлены в романах «Цемент» и «Энергия» Ф.
Гладкова, «Далеко от Москвы» В. Ажаева, «Молодая гвардия» А. Фадеева и во многих других произведениях. Больше того, по мотивам стилистической целесообразности, например для речевой характеристики персонажей, мастера слова вводят в ткань литературного произведения диалектные слова, арго, просторечную лексику, архаическую, создают неологизмы, оригинальные обороты речи и т. п. И именно благодаря обилию разговорных слов в речи героя читатель может подробнее представить не только его характер, но даже социальный статус и т.д. Словом, то, что признается недопустимым в общем языковом употреблении, в художественной литературе может использоваться как средство высокой выразительности. Такую функцию выполняют, например, бурсацкие жаргонизмы в «Очерках бурсы» Помяловского, арготизмы старателей в
«Золотухе» Мамина-Сибиряка.

Отметим, что использование разговорных слов в произведениях подобного рода обусловлено, прежде всего, авторской позицией и никоим образом не может трактоваться как нарушение стилистики произведений. Однако именно таким путем в литературном языке могут закрепляться некоторые разговорные нормы, превращаясь в литературные.

Современная публицистика, в силу ее неразрывной связи с повседневностью, изобилует разговорными словами. Однако учеными окончательно еще не установлено, может ли разговорное слово или просторечие, которое часто используется в различных публикациях, закрепиться в языке в качестве литературной нормы по прошествии времени.
Здесь можно выдвинуть предположение, что такой процесс пока происходить не может, так как публицистика изначально не может считаться образцовой формой национального языка, хотя и является частью литературного языка в целом.

Подчеркнем, современный русский язык представляет собой явление, обладающее определенной структурой. Ее можно представить в виде следующей схемы.

Схема 1. Структура современного литературного языка

Остановимся на подробном рассмотрении предлагаемой схемы.

Литературный язык представляет собой базис, основу всего русского языка. Именно он является образцом, носителем литературной нормы. Однако словарный состав этого языка может обогащаться за счет двух его двух структурных частей, т.е. путем проникновения из разговорного языка в литературный некоторых слов и словосочетаний. Об этом также было отмечено выше.

Использование разговорного языка характерно для всего русского народа в его быту и будничной жизни вне зависимости от профессиональной принадлежности, уровне культурного и личностного развития.

Просторечный язык в сравнении с разговорным является более грубым и его использование характерно для определенной прослойки современного общества. Отметим, что слова, относящиеся в просторечному языку очень часто могут носить негативную окраску. Степень негативной стилистической окраски слова может влиять на общее восприятие речи говорящего (или же написанного текста). Эта отличительная особенность просторечных слов (ярко выраженная стилистическая окраска, в большинстве случаев –негативная – часто используется авторами газетных статей как один из методов повышения экспрессивности излагаемой мысли).

Просторечные слова подразделяются на нелитературные и литературные.
Нелитературные слова являются очень специфичной частью русского языка. Чаще всего их использование характерно для некоторых закрытых социальных групп, обладающих невысоким уровнем образования, слабыми представлениями и морально-этических нормах и требованиях того общества, в котором они живут.
Особенно ярким примером может послужить использование таких нелитературных просторечий как жаргоны. Современные исследования психологов отмечают, часто использование жаргонизмов, а также нецензурных слов является отличительной чертой групп антисоциальной направленности. И это подтверждает жизнь – наиболее развитым видов жаргона является тюремный.

Итак, нами был рассмотрен процесс взаимодействия разговорной речи и литературного языка. Однако картина этих взаимодействий не может быть полной без подробного анализа основных особенностей разговорной речи и литературно-письменного языка и сопоставления их отличий.

1.1 Особенности разговорной речи

Стилистическая характеристика слова определяется принадлежностью слова к тому или другому стилю речи. Что такое стиль речи?

Стиль речи — это разновидность современного литературного языка, для которой характерна исторически сложившаяся и общественно осознанная совокупность принципов отбора и сочетания средств выражения (слов, фразеологизмов, конструкций), определяемая функцией языка в той или иной сфере человеческой деятельности.

Как было отмечено выше, в зависимости от выполняемых в речевой практике функций, выделяются такие типы, как разговорный и книжный. В свою очередь они подразделяются на стили: научный, газетно-журнальный
(публицистический), официально-документальный, производственно-технический, художественно-беллетристический и разговорно-бытовой.

Функциональные стили принято называть жанровыми стилями: с лингвистической точки зрения функциональные стили представляют собой широкие жанры речи, из которых каждый характеризуется некоторыми присущими только ему и неповторимыми в других жанрах языковыми средствами. Кроме жанровых стилей существуют еще экспрессивно-эмоциональные стили, главную особенность которых составляет эмоционально окрашенная лексика, служащая для выражения положительной или отрицательной оценки.

В зависимости от характера эмоциональной окраски слов различаются такие экспрессивно-эмоциональные стили, как торжественный (или риторический), иронически-шутливый, официально-холодный, интимно-ласковый, фамильярный.

Экспрессивно-эмоциональные стили по отношению к жанровым стилям занимают подчиненное положение: по преимуществу они сопутствуют в качестве вспомогательных разговорно-бытовому, художественно-беллетристическому и публицистическому стилям.

Несмотря на отсутствие в настоящее время полных научных описаний различных жанровых стилей, с одной стороны, и на отсутствие четких границ между стилями — с другой, все же есть основания утверждать, что каждый из жанровых стилей является целесообразно (в соответствии с выполняемой им функцией) организованной системой средств выражения и поэтому в известной степени может быть охарактеризован как в отношении словаря, так и в отношении грамматики (морфологии и синтаксиса).

Лексическую основу как разговорного, так и всех других стилей составляют общеупотребительные слова, обычные и широко распространенные названия предметов, явлений, качеств, действий и состояний.

На фоне общеупотребительной, или, как принято ее называть, нейтральной, лексики выделяются специфические слова, характерные для того или другого стиля речи. В толковых словарях такие слова сопровождаются стилистическими пометами, указывающими, в каком стиле данное слово имеет преимущественное хождение.

Так, например, слова разговорно-бытовых стилей, выступающих главным образом в форме устной речи, обозначены пометами: разговорные и просторечные. К разговорным относятся слова типа газетчик, толчея, уйма
(множество), грызня, поблажка, погодить, жадничать; к просторечным — слова вроде раззява, парнюга, лупцовка, потрафить, изгадить, барахлить, оттяпать, трахнуть, кокнуть, нашкодить, обалдеть, намедни.

Лексический состав разговорной речи (далее РР) отличается стилистической пестротой. При явном господстве нейтральных слов, в РР вполне допустимы сниженные разговорные (болтать, болтанка, большущий) и даже просторечные и жаргонные слова (взбелиниться, балдеж). Рядом с подобными словами часто встречаются книжные слова (перпона, прецедент) и специальные (ротор, гамма-глобулин). При этом гораздо чаще, чем болтать, используется нейтральное говорить и т.д.

Исследователь разговорной речи В.Д. Девкин считает необходимым выделить в лексике, используемой в разговорной речи, такие элементы, как:
1. Общеязыковой нейтральный пласт.
2. Разговорно окрашенный, связанный с «бытовой номенклатурой», т.е. неактуальный для официального общения.
3. Разговорные дублеты и синонимы нейтральных номинаций.
4. «Несловарные» лексические средства, привлекаемые в живой беглой речи как замены регулярно применяемых лексем.

Особенностью лексики разговорной речи является преобладание первого, второго и четвертого элементов при несущественности третьего, поскольку разговорно-маркированные слова составляют не более 8-10% всего лексического фонда высказываний в обиходной речи[5] и, что еще важнее, они для разговорных текстов факультативны. В большинстве случаев их использование обусловлено прагматически, а не информационно. В словарях помета (разг.) относится только к разговорным дублетам и синонимам нейтральных номинаций, т.к. они являются наименее важным в РР элементом. Однако надо подчеркнуть, что рассматриваемая помета не характеризует лексику РР, а лишь указывает невозможность употребления этой лексики в официальной речи из-за сниженного характера.[6]

Основную часть лексики составляет РР – обычная, нейтральная, общелитературная лексика, не являющаяся специфичной для разговорной речи.

Необходимо отметить, что особенности деривационной системы русского языка в РР размываются. С одной стороны, лексическая система РР отличается большей противопоставленностью имени и глагола. Отглагольных существительных в разговорной речи немало, но они теряют способность выражать процесс, начинают обозначать только предметы, факты, события. С одной стороны, глагольные формы используются в разговорной речи при образовании предметных номинаций.

Например, дай чем потереть.

Кроме того, в разговорной речи широко употребляются местоимения.

Неофициальное, непосредственное общение, не оставляющее времени на поиск слова создает психологические предпосылки для появления сиюминутных окказиональных обозначений. При этом легче образуются новые существительные, чем новые словосочетания. Например, не история зарубежной литературы, а зарубежка. Этот пример относится к свернутым сочетаниям, использование которых также часто встречается в разговорной речи. При этом нередко использование существительных со сдвинутым значением, понятным только потому, что собеседники имеют общую базу. Например, «дай Марь Ванну» означает передать ей телефонную трубку (или же в домашнем обиходе так называют кастрюлю среднего размера).

Специфика разговорной речи проявляется и в слове как знаке. Во-первых, слово в РР обычно имеет четкую направленность, оно обозначает конкретные предметы окружающего мира. При этом сигнификативное (образное) значение слова оказывается на втором плане.

«Возьми на столе». Имеется в виду не стол как вид мебели, а конкретный стол. В сознании говорящих возникают не образы, а конкретные предметы.
Четкая направленность слова предельно конкретизирует его даже в случаях самого общего значения (бандура, штуковина и т.д.)

Во-вторых , в РР нередко используются знаки узкоколлективные, а не общерусского кода – быструшка (вермишель быстрого приготовления).

Возможно также использование слов, понятных только в рамках определенного учреждения, в пределах определенного города или страны.

Например, фраза «бобби протестуют!» в «Известиях» за 15.03.02. «Бобби»
– это название полицейских, характерное только для Великобритании. Или же характерное только для Москвы разговорное название ДК им. Горбунова и рынка возле него звучит как «Горбушка». (см. карточки).

Лексическая система РР имеет свои отличия. Она почти не имеет синонимических отношений. Это связано с тем, что в условиях непосредственного общения невозможен поиск наиболее точного слова, неточность обозначения компенсируется пониманием с полуслова.

Своеобразны антонимические отношения разговорной речи. Разговорный язык может обходиться меньшим набором слов, поэтому слово может выступать немаркированным членом многих противопоставлений.

Еще заметнее специфика разговорной лексики в ее речевом функционировании. Так, очень характерна для РР окказиальная субстантивация прилагательных и прилагательных и местоимений. Рассмотрим пример.

— На чем ты их привезешь?

— На своей. (Здесь имеется в виду машина).

Существует определенная свобода в использовании слов: сдвинутые и синонимичные значения разговорной речи использует наиболее частотные компоненты синонимических рядов, основные представители смысловых полей и незнаменательную лексику.

1.2 Письменно-литературный язык и его отличия от разговорной речи

Для рассмотрения данного вопроса необходимо изучить основные источники формирования русского литературного языка как образцовой формы. Отметим, что современный литературный язык представляет собой продукт слияния нескольких различных по происхождению потоков:
V народно-разговорный, восходящий своими корнями в праславянской (и даже индо-европейской) древности;
V письменно-русский, который используется в деловой, научной, публицистической сферах;
V старославянский и церковнославянский (прежде всего через церковнославянский было воспринято византийское культурное наследие);
V западно-европейский, имеющий во многом греческо-латинскую основу.

Удельный вес каждого из потоков трудно определить. Во всяком случае, исследователи подчеркивают, что генетических старославянизмов (церковный язык) значительно меньше половины состава современного литературного языка.
Однако, в некоторых публикациях имели место предположения, согласно которым бессуфиксальные образования типа паровоз, пулемет народного происхождения, а осложненные суффиксами восходят к церковнославянскому источнику, бездоказательны. Сложносоставное слово любого происхождения, которое является неотъемлемым атрибутом русского литературного языка, подчиняется законам словообразования русского языка.

Учитывая все выше написанное, можно приступить к сравнительному анализу отличий русского литературного языка от разговорной речи.

Многие просторечные и диалектные слова, не связанные с церковнославянским влиянием, имеют суффиксальное оформление. Например, кнутобойничать, кнутобоец, бабанежиться, баскобайник, белопушка и т.д. Как видно из примеров, даже источники формирования у литературного и разговорного языка несколько различны. Просторечные слова испытали на себе влияние церковнославянской языковой традиции, а литературный язык в своей основе имеет письменно-русский и западно-европейский элементы.

Последнее время во многих изданиях по культуре речи и культуре языка значительное внимание уделяется проблеме наступления устной речи на письменную.

Можно выдвинуть предположение, что разговорная речь не является необработанной формой языка, вопреки сложившемуся о ней расхожему мнению.
Она представляет собой нормированный и стилизованный в пределах письменности литературный язык. Это предположение выдвинуто нами на основе изучения трудов Костомарова.[7]

Выступления по телевидению, по радио, лекции, публичные доклады часто читаются «по бумажке», а когда они происходят и без нее, то все равно являются ориентированными на нормы письменно культивированного языка.
Однако стоит учесть, что есть определенная часть разговорной речи, которую изучает Е.А. Земская[8]. Однако даже эта неподготовленная разновидность устной речи в значительной степени является производной письменного литературного языка.

Необходимо отметить, что пополнение словарного состава русского литературного языка является по сути своей прогрессивным явлением. Однако, в этом процессе могут иметь место различные крайности. Как мы уже отмечали, в литературный язык могут проникать просторечные слова (пути проникновения рассмотрены в главе 1). Кроме того, значительная доля новых слов в русских язык приходит из языков других стран. Многие лингвисты до сих пор не могут однозначно оценить это явление. Нам бы хотелось отметить точку зрения
Филина Ф.П.,[9] т.к. именно она нам представляется наиболее правильной и аргументированной. В своей монографии он отмечает интенсификацию процесса проникновения в современный русский язык так называемых «американизмов» — заимствованных слов, использование которых не всегда оправдано литературной нормой, т.к. в русской языке имеются аналоги этих понятий.

Необходимо подчеркнуть, что значительная роль в популяризации американизмов принадлежит газетам. (Книга была издана в начале восьмидесятых годов, но уже тогда американизмы являлись серьезной проблемой. В наши острота вопроса ничуть не уменьшилась).

На основе исследований Филина Ф.П. можно выделить основные факторы, способствующие процессу проникновения американизмов в русский язык с учетом влияния времени.

Прежде всего, это беспрецедентное количество американизмов в специальной терминологии компьютеров, а с возрастанием роли Интернета как средства массовой информации и коммуникации все чаще специальная терминология иностранного происхождения встречается в газетных публикациях.
Многие газеты заводят официальные электронные страницы в глобальной сети.
Не является исключением в этом вопросе и рассматриваемая нами газета
«Известия». Кроме того, существует тенденция вытеснения возникших и существующих аналогов этих терминов на русском языке.

Кроме того, имеет место одностороннее движение терминологии; масса американизмов вторгается в русский язык, но отсутствует воздействие русской лексики на английскую.

Отметим, что в массах имеет место лингвистическое подражание западному и американскому образу жизни. Это также способствует проникновению американизмов в обиходную речь и язык.

Роль иноязычных заимствований в современном языке газет

Необходимо особо выделить сферу человеческой деятельности, которая очень расширила наш словарь – это компьютер и порожденный им Интернет.
Такие слова, как принтер, картридж, файл, сайт, провайдер, сервер, монитор, модем и многие другие получают все большее распространение. Некоторые иноязычные названия сосуществуют с их переводами, например: e-mail и электронная почта.

Иноязычность также используется как средство языковой игры. И в эту игровую сферу широко вовлекается Интернет, который именуют иногда всемирной паутиной или просто паутиной. Два примера: «Всемирная паутина» опутывает планету фантастическими темпами, в три раза быстрее, чем когда-то телевидение, в два раза – чем персональные компьютеры» (Изв., 03.12.99);
«Прыжок в “паутину”: Вы купили компьютер и хотите установить у себя
Интернет» (згл., Изв., 03.12.99). Но необходимо подчеркнуть, что уже сейчас это слово из-за его повсеместного использования становится все более нейтральным.

Другой вид языковой игры со словом Интернет связан с его переводом – русским словом Сеть, которое в таких случаях пишут с большой буквы. Статья под названием «Гараж в Сети» (Известия, 03.12.99) имеет подзаголовок
«Последнее прибежище русского автолюбителя». В ней интернетовские сайты, отведенные автолюбителям, уподобляются гаражу. Автор пишет: «Получив в свои руки доступ к Интернету, он [автолюбитель] заботливо воссоздал в Сети идеальный мужской мир большого, на много боксов, кооперативного гаража»
(Известия, 03.12.99).

Еще один все более распространяющийся вид игры с иноязычностью – манипулирование двумя алфавитами, кириллическим и латинским – используется как средство привлечения внимания, создание особой выразительности. Дискурс приобретает черты диалогичности. Читатель из пассивного получателя текста превращается в соавтора. Существуют разные варианты этого приема. Один – написание русскими буквами иноязычных слов, не имеющих статуса термина или хотя бы широко распространенного выражения, – привлекает особое внимание читателя, интригует его. Например, слово дежавю.

Другой вид – совмещение в одном предложении русского и иноязычного текста, написанного латиницей. Таков газетный заголовок: «От сохи до
Bentley» (Известия, 13.03.02. Р. Шидловский). Подобного рода трансформации и совмещения широко распространены.

Все эти явления представляют собой следствия одного события – коренного изменение исторической обстановки (распад СССР, стремление
«догнать» Запад). А ведь как нам известно, язык реагирует на все явления общественно-политической жизни.

Примеры проникновения американизмов в прессу приведены в карточках, которые прилагаются к данному диплому.

2. Способы увеличения экспрессивности публицистического текста в современных газетах

Как мы уже отмечали, поток информации в современном обществе огромен.
Возникает потребность в правильной и оперативной информации. Эти качества могут достигаться только путем стандартизации языка. Однако, при подобных процессах для выделения наиболее значимой информации (особенной в публицистическом тексте) авторам приходится прибегать к различным видам увеличения экспрессивности текста. Язык публикаций и статей в связи с этим претерпевает изменения.

С точки зрения знакового продукта («слов, которыми говорится»), газетную коммуникацию при всем ее фактическом речевом многообразии следует рассматривать как набор противопоставляемых экспрессивных и стандартизованных элементов. При этом их маркированность и нейтральность может существенно отходить от аналогичного общеязыкового противопоставления; она конструктивна и, соответственно, прямолинейна.
Газетный текст в этом смысле синкретичен, пользуется без ограничений «всем языком».

Разбиение средств выражения производится, естественно, по одному критерию, а не по привычным языковедческим нормам лексико-семантических групп, типов словосочетаний, даже многогранных и сложных экспрессивно- стилистических окрасок, закрепленных в языке функционально-стилевых слоев.
Т.е. достижение экспрессивности в газетной статье достигается нестандартными путями.

Семиотический аспект газетного языка вообще зависит от того, насколько данная система и организация знаков удовлетворяет нужды газетной коммуникации, и потому не может замкнуться, скажем, в рамках одного стиля.
Рассматриваемые обстоятельства и выливаются в общие ориентации на стандарт изложения информации в газете и экспрессию, пронизывающие газетный язык, захватывающие его внешние, а отчасти и внутриструктурные уровни, воздействуя таким образом и на литературный язык в целом.

В этом смысле можно провести, разумеется, в высшей степени условную параллель между газетным языком и другими «языками» внутри единого русского языка, с одной стороны и между действительно разными языками, с другой: ведь как отмечают многие исследователи данного вопроса, различия между языковыми системами начинаются там, где выступают разные способы сегментации внеязыковой действительности с помощью языковых средств.
Видимо, этим объясняется отмечаемый исследователями факт несомненного сближения «языка» массовой коммуникации в разных языках: оно обусловливается одинаковым элементом — окружающей нас действительностью и одинаковой прагматической направленностью массовой информации.

Итак, любой журналист настроен на поиск экспрессии. Экспрессия, как уже было отмечено выше, представляет собой слова, увеличивающие выразительность письменной речи.
Многие ученые предлагают различные классификации экспрессивной лексики.
Рассмотрим наиболее ранние из них.

В статье Е. М. Галкиной-Федорук (1958) выделено три группы эмоциональной (экспрессивной) лексики:

1) слова, выражающие чувства, переживаемые самим говорящим {отвращение, брезгливость, злость, любовь, ненависть и т. п.); 2) слова, выражающие лексическую оценку явления с точки зрения говорящего (добрый, злой, жестокий и т. п.);

3) слова, в которых понятие о чувстве обозначается не лексически, а посредством суффиксов или приставок эмоциональной оценки (цветочек, разудаленький, здоровущий и т. п.).

В статье О. Н. Пономаревой (1967) говорится о трех лексических разрядах с точки зрения выражения чувств и настроений: междометиях, служебных словах и эмоционально окрашенной лексике, выражающей чувства вместе с понятийным содержанием.

Роль экспрессии в газетном языке нельзя сводить к задаче компенсирования повышения силы воздействия; суть надежности связи, эффективной передачи и информации, и убеждения именно в одновременном параллельном действии системы различных воздействий. Применительно к языку следует говорить об органичном и постоянном совмещении и переплетении экспрессивного и нейтрального начал, которые к тому же редко выступают только разными способами передачи одного и того же содержания и связываются обычно с его видоизменениями. Однако надо учесть, что излишняя экспрессивность текста может послужить причиной неадекватного восприятия излагаемой информации читателем.

Именно экспрессивность отличает газетный язык от других разновидностей литературного языка, обслуживающих иные совокупности социальных сфер и ситуаций общения (научный, деловой, поэтический и другие «языки»).
Последовательное, хотя очень различное и в разных комбинациях реализуемое чередование экспрессии и нейтральности (так называемого стандарта), выступая основным свойством газетного языка, обеспечивает надежное донесение до читателя содержательно-информационной стороны с ее будничностью, деловитостью, строгостью, однозначностью, интеллектуальной точностью и воздействующе-организующей стороны с ее исключительностью, эмоциональностью, даже сенсационностью.

К сожалению, от исследователей пока что скрыты некоторые механизмы взаимодействия стандарта и экспрессии, что и приводит к нежелательным противоречиям в теоретических работах и практических рекомендациях. Никак нельзя, например, считать, что главное требование к газетному языку — вместить возможно большее количество информации в возможно более сжатую лексико-грамматическую структуру, ибо эта структура должна легко восприниматься при быстром чтении про себя и иметь максимальное воздействие на получателя речи. Сформулированные условия[10] могут быть удовлетворены лишь равноправным и органичным сочетанием указанного стремления с тяготением к экспрессии, которая на практике иногда закономерно приводит к совершенно удивительной «развернутости» лексико грамматических структур и целых композиций.

Лишь немногие авторы подходят, например, к стилистическим смешениям, если и не как к достоинству, то как к естественному качеству газетного языка, показывая его нежелательность лишь там, где оно внутренне не обосновано содержанием, не несет собственно «газетной функции[11]

Теперь необходимо отметить основные особенности лексических показателей экспрессивности.

Основа, и, прежде всего, корень как главная ее часть, выступает в слове носителем его лексического значения. К лексическим показателям экспрессивности мы относим производные основы с разной степенью структурной членимости и семантической мотивированности. Выделим несколько разновидностей соотношения производной основы с производящей.

Экспрессивная лексика образуется от экспрессивных основ с помощью экспрессивных суффиксов. Приведем примеры. Плетюха говорят о болтливом человеке сплетнике (обычно женщине). Слово образовано от плести «болтать, сплетничать». «Вот плетюха! Ты че плетешъ-то, чё плетёшь!». «Нету ей веры от меня — она известная плетюха, чё попадя.

В этих словах показателем экспрессивности являются не столько суффиксы, сколько производящие основы. Не будет преувеличением сказать, что экспрессивность (отрицательная оценка) суффикса тускнеет на фоне экспрессивности производящей основы. Сравним, например, говоруха — руха, моторуха, брехуха, плетюха, в первом показателе экспрессивности выступает суффикс, в остальных — ос-(корень и суффикс).

2.1 Стилистически окрашенные слова как один из методов увеличения экспрессивности текста

Что приходит в тексты новейшего русского языка? Основной процесс связан с перемещением лексических элементов из периферийных сфер языка в центр системы. К таким элементам относятся жаргон, разговорные элементы, просторечие. Они объединяются по признаку «сниженность» в сравнении с нейтральным уровнем литературного языка. Данные элементы широко употребительны и в языке газет, и в теле- и радиовещании, и в речи образованных слоев населения. В 90-е годы их употребительность резко возросла. Перечисленные группы слов являются стилистически окрашенными, т.е. они являются очень яркими представителями того стиля, к которому относятся. Отметим, что именно подобные категории слов позволяют увеличить экспрессивность текста. В рассматриваемой нами газете «Известия» максимально экспрессивными являются заметки в разделе «Новости» в колонке обозревателя. Именно в них встречается максимальное количество разговорных, просторечных, жаргонных слов. Именно использование этих слов придает тексту некую критичность, ироничность или же резкость (если речь идет о злободневных событиях). Именно через использование стилистически окрашенных слов читатель наиболее ярко и четко представляет позицию автора.

Отметим также, что Земская Е.А. в своих исследованиях вводит термин общий жаргон и относит его к стилистически окрашенным словам.

Термином «общий жаргон» называются жаргонизмы, используемые в средствах массовой информации и в речи образованных слоев населения. К числу наиболее частотных относятся такие слова, как разборка, зачистка, тусовка, крутой, ящик (телевизор). Эти и подобные слова можно встретить почти в любом номере газеты, каждый день услышать по телевизору. Слова общего жаргона собраны и проанализированы в Словаре общего жаргона (далее
СОЖ). Приведем иллюстрации из материалов 1999 г. Элитная «Независимая газета» публикует рецензию на научное издание стихотворений В. А.
Жуковского под названием «Академический ужастик» (НГ, 10.06.99). Жаргонизм ужастик (от слова ужас) называет страшное произведение искусства (фильмы, рассказы и пр.).

А вот несколько жаргонизмов, относящихся к разным сферам жизни и не зафиксированных в СОЖ:

«Банк России… выпустил собственные облигации, названные в кругах общественности «бобрами»» (Время, 11.06.99).

Поставить на счетчик, включить счетчик – в криминальном мире: назначить срок выплаты денег, по истечении которого неуплатившему грозит смерть или другое жестокое наказание. В общем жаргоне смысл этого выражения расширяется: «грозить применением санкций». Пример: заголовок «Россию ставят на счетчик. Западные лидеры угрожают введением санкций» (Время,
08.12.99).

Шутливый рифмованный ответ-бессмыслица на вопрос «Почему?» – «По кочану» (иногда с продолжением «и по (сырой) капусте»; преимущественно в речи молодежи). Иллюстрация из газеты: «Почему мы все считаем в долларах, а таможня – в дойчмарках и евро? Ответ ясен: по кочану» (Мир за неделю,
30.11.99).

Из жаргона компьютерщиков, о котором мы уже говорили выше, распространяются слова: скачать – списать из Интернета; «бродилка» – от англ. browser, программа просмотра файлов в Интернете; «искалка» – от англ. searcher, букв. «искатель».

Разговорные и просторечные элементы менее широко включаются в современную речь. Процесс включения подобных сниженных элементов в литературный текст лингвисты нередко называли термином «демократизация языка».

Факты употребления сниженной лексики в речи литературно-говорящих людей и средствах массовой информации многочисленны и разнообразны.
Несколько примеров из разговорной речи: ювелирка – ювелирная промышленность, обменник – пункт обмена валюты, мобильник – мобильный телефон, боевики – террористы (чаще во мн. числе), силовик – руководитель силового министерства, ведомства или крупного подразделения, дутик – дутая куртка, оэртэшник – сотрудник телеканала ОРТ.

Значительная часть разговорных наименований – это суффиксальные существительные, образованные на базе словосочетаний «прилагательное + существительное», так называемые универбаты.

Народ постоянно создает иронические номинации для различных явлений повседневной жизни. Так, куриные окорочка, которыми питается значительная часть российских горожан, люди называют ножками Буша. Ср. газетный заголовок: «Курочка Ряба против “ножек Буша”. Защита отечественного производителя может ударить по общественному потребителю» (Изв., 06.03.96).

Просторечные, жаргонные и разговорные слова можно встретить в самых серьезных текстах. В статье «Самозванные “патриоты” воюют против России»
(Изв., 06.11.93) находим: главарь-верзила, жаргонное название членов общества «Память» – памятники. Поясним некоторые слова: ражий – прост.
«крепкий, здоровый»; верзила – разг. «высокий, нескладный человек».

Сниженные элементы могут выстраиваться в трехчленные синонимические ряды. Так, нейтральная номинация пятиэтажный дом имеет три сниженных синонима: пятиэтажка (разг.) – хрущевка (прост.) – хрущоба (жаргон).
Пятиэтажка – суффиксальный универбат, созданный на базе словосочетания; хрущевка – производное с суфф. –к(а) от фамилии Хрущев (при котором строили такие дома); хрущоба – каламбурное скрещение начальной части фамилии Хрущев и конечной части слова трущоба. Иллюстрация – газетный заголовок, в котором соседствуют два члена этого ряда: «Московский проект реконструкции пятиэтажек медленно отмирает (заголовок). Лет через десять «хрущевки» сами рассыплются» (подзаголовок; Сегодня, 28.12.96).

В языке конца XX в. из трех рассмотренных потоков сниженных элементов наиболее сильный – жаргонный, наиболее слабый – просторечный.

Третий пласт: иноязычные элементы. Они широким потоком вливаются в тексты современного языка. Это — прежде всего названия новых явлений, предметов, понятий в политике, экономике, науке, быту, торговле, искусстве.
Развитие науки и техники, расширение экономических, политических, профессиональных и личных контактов между жителями России и Западного мира способствуют активизации взаимодействия между русским языком и западноевропейскими. Для 80–90-х годов характерен интенсивный процесс заимствования иностранных слов, прежде всего английских, что уже было отмечено выше.

Одно из новейших заимствований: дефолт (англ. default) – «невыполнение обязательств», «неплатежи». После финансового кризиса в августе 1998 г. это слово замелькало на страницах газет, его можно услышать по телевидению, в устной речи. Приведем два совсем свежих примера из газет: «Дефолт Москвы неизбежен» (Коммерсант, 03.12.99); «Российские банки после дефолта прекратили покупать даже Шишкина с Айвазовским» (Время, 08.12.99). Отмечу, что в России слово дефолт, как правило, употребляется без всяких уточнений
– нет указаний ни времени, ни места. Имеется в виду наш российский дефолт августа 1998 г. Рассмотрим некоторые типические черты протекания процесса заимствования. Каковы способы включения иноязычных слов в русский текст? В русский текст могут включаться иноязычные слова, написанные, как им положено в оригинале. Так, в текстах о моде постоянно встречаются выражения типа коллекция pret-a-porter, выставка haute couture. Подобные слова и выражения могут писаться и русскими буквами: от кутюр, могут даваться в переводах: высокая мода. Таким образом, в языке одного времени, даже в одной газетной статье, можно встретить haute couture, от кутюр и высокая мода.

Интересно наблюдать за процессом вхождения в русский язык многих новых выражений. Возьмем встречающееся в газетах английское словечко time-share, которое обозначает особый вид аренды помещений для отдыха: срок аренды делится между несколькими людьми, так что каждый арендатор оплачивает определенное заранее время пользования помещением. Такой вид аренды не был известен ранее в России, для него нет русского названия. Пишут и по- английски time-share, и по-русски таймшер. Произведено имя лица, арендующего помещение таймшерщик, встречается и сложная номинация таймшер- владелец. И все эти виды использования иноязычного слова сосуществуют в
1994–1999 гг.

Итак, вышеописанные явления характерны для современного языка. Они не рассчитаны на экспрессивность, а выполняют прежде всего номинативную функцию и отражают процесс вхождения (или не вхождения) чужого слова в русский язык.

Характернейшая особенность текстов конца XX в. – интертекстуальность
(мозаичность, цитатность). Это явление распространяется и на обычный повседневный язык, и на язык массовой коммуникации. Цитаты – это дословные выдержки из какого-либо произведения. Устойчивые выражения типа пословиц и поговорок, не составляющие часть какого-либо произведения, а также клишированные фразы иного характера не являются цитатами. Для их названия я применяю термин инкрустация.

Цитирование и включение инкрустаций – высокохарактерная черта современного функционирования языка. Обычно цитаты и инкрустации вводятся в текст без всяких отсылок. Адресат должен уметь их вычленить, понять их происхождение, их первоначальный смысл и тот смысл, который они получают в новом окружении.

Для современного языка характерно два способа применения цитат и инкрустаций:

1. дословное использование, при этом само включение чужеродной единицы выступает как средство экспрессии;

2. изменение формы устойчивого выражения или слова, так что трансформация формы служит рождению нового содержания.

Особенно част прием замены принятого слова новым, ключевым для данного текста.

Можно выделить и третий тип преобразования – когда добавленное слово вносит элемент шутки и метафорического намека на суть дела: “Мы бросили варежку “Майкрософту” (загл., Изв., 03.12.99). В известном выражении бросить перчатку (‘вызвать на дуэль’) слово перчатка заменено домашним, чисто русским, простым варежка. Смысл статьи: российские электронщики бросили вызов создателям новой техники.

2.2 Различия просторечных и разговорных слов

Итак, как уже было отмечено выше, русский язык делится на книжный и разговорный стили.

Рассмотрим основные особенности просторечных и разговорных слов. Это позволит нам произвести анализ различий между этими двумя различными, хотя и соседствующими друг с другом группами слов.

2.3 Жаргонные слова как элемент разговорного пласта русского языка

Необходимо отметить, что механизмы взаимодействия литературного языка с внелитературными сферами речи нельзя считать до конца изученными.
Значительный интерес в связи с этим представляет картина усвоения разговорной речью и литературным просторечием элементов, идущих из различных социальных диалектов, профессионального просторечия, жаргонизированной лексики, молодежного сленга и т. п.

Литературный язык, а в особенности публицистический стиль, постоянно пополняется за счет диалектной, просторечной и жаргонной (арготической) лексики, которая приходит в общее употребление, как правило, в измененном виде и обычно утеряв семантическую связь со своим источником возникновения и специфического бытования. Взаимовлияние и взаимопроникновение характеризует в целом социальные диалекты, отношения между ними. Слова одного жаргона легко могут переходить в другой. Это предопределяет сложный характер взаимодействия литературного языка с социальными диалектами (или социальными разновидностями речи).

«Жаргонные слова не только кочуют из жаргона в жаргон, но довольно часто проникают и в обычную разговорную речь. Особенно благоприятной средой для проникновения всякого рода арготизмов является просторечная лексика»[12].

Жаргонная по происхождению лексика и фразеология, попадая в общую речь и литературное просторечие, видоизменяясь там и сосуществуя с исконно жаргонной лексикой, «образует так называемый интержаргон, что ведет к известному сближению различных социальных разновидностей речи. Границы между ними становятся менее отчетливыми и определенными». Оформление жаргонизированной речи в качестве своеобразного стиля (скорее потенциального, чем реального), определяя дальнейший путь ее развития, опровергает взгляд па эволюцию жаргона в целом как на нечто подобное судьбе территориальных диалектов (распад с некоторым дальнейшим распространением,
«вторжением» в просторечие через промежуточное звено — интердиалект) .

Необходимо отметить, что в наше время можно говорить не сколько о проникновении отдельных чужеродных, внесистемных элементов в литературную
(ориентированную на литературность) речь, а в действительной перестройке иерархической системы стилей, противопоставленных как «официально- литературное» — и «обычное разговорное» или «принятое», но одинаково существующее в языковом сознании носителей.

Речь идет, таким образом, не о проникновении отдельных элементов жаргона в обычную речь, но о количественном их росте в тот или иной период, а о новом качестве жаргона как своеобразного стиля речи в новую эпоху развития национального языка.

Явление это присуще не только русскому языку, оно едва ли не является общеязыковым

Отметим, что арготическая лексика (направленная на узкий коллектив людей и носящая некоторый секретный характер), утратив свой профессиональный и секретный характер, служит средством эмоциональной экспрессии, образного, эвфемистического, иронического словоупотребления в сфере повседневного бытового общения. Теряя свою специфику, она приобретает более зыбкий и неопределенный характер, причем главенствующую роль играют в ней на этой новейшей стадии метафорические иносказания, как способ экспрессивного переосмысления стандартов национального языка».

Эволюция от жаргона к сленгу происходит неравномерно. Заимствуются слова и выражения, усваиваются клочки жаргона. Жаргонные слова и словосочетания приносят о собой своеобразную «фразеологичность»— излюбленные или просто обычные в системе жаргона соединения и сцепления слов.

Словарный запас так называемого сленга постоянно обновляется. например, с возникновением некоторых новых явлений в жизни нашего общества возникли такие слова как:

Стрелка – встреча деловых партнеров для решения острых вопросов.

Разборка – встреча представителей криминального мира для решения острых вопросов вооруженным путем.

Тусовка – имеет несколько значений. 1. Интересное общество, компания
(он принадлежит к нашей тусовке) . 2. Вечеринка, где собрались преимущественно знакомые люди (тусовка закончилась только утром).

Менты – слово, относящееся к просторечным, т.к. обладает негативной окраской. Название милиционеров, работников органов внутренних дел в целом.

Прикольный – хороший, отличный, незаурядный, запоминающийся, обладающий какими-то специфическими качествами. (прикольный фильм). Это слово характерно для молодежного сленга. Пример из «Известий» за 16.03.02:
«Не удивительно, что на унормированную письменность молодежь реагирует прикольным сленгом». Стр.7 («Словарь как «молот ведьм» »).

Все вышепривиденные слова встречаются в газете «Известия» как в заголовках статей, так и просто в тексте.

Отметим, что в некоторых случаях можно говорить о жаргонной
«валентности» слова: не только, например, симпатяга, но — чаще — симпатяга малый, не только толкнуть {доклад), по и более естественно (в том же примерно значении) — толкнуть речу или речугу и т. п.

Взаимодействие жаргонного стиля речи с просторечием создает в живом общении широкую базу для действий всякого рода аналогий, привычных для просторечия.

Можно отметить, что употребление слова стиляга (оценочно- положительное) уступило место оценочно-уничижительному (презрительному) употреблению его в обиходно-разговорной речи и затем в литературном языке, где оно стало символом определенного антиобщественного явления. В дальнейшем социальное «обесценение», нейтрализация этого слова привело к шутливому употреблению его в разговорной речи — применительно к своеобразной (комбинированной) окраске некоторых предметов. Стилягой стали называть автомашины, капот которых раскрашен разным красками. Сходную судьбу имело слово Бродвей — название главной улицы (молодежный сленг, из жаргона стиляг). В конце 50-х годов слова Брод, Бродик, Бродвей ощущались еще как сугубо жаргонные и были темой острых сатирических выступлений.
Эволюция от жаргона к сленгу и просторечию — сложный и неоднородный процесс. В ряде случаев в жаргонированное просторечие и сленг приходят не просто нейтрализованные слова того или иного жаргона, а слова и группы слов, заимствованные из одного жаргона в другой — межжаргонные.

Итак, можно говорить о двух путях вхождения жаргонизмов в общую речь:

1) постепенное усвоение жаргонизма разговорной речью, нейтрализация его во времени, при движении к литературной речи (ср. стиляга, Бродвей, а также темнить, голосовать и многие другие);

2) усвоение слов или выражении из интержаргона, при котором относительная нейтрализация происходит до их выхода в общую речь (экспрессия и маркированность былой принадлежности жаргону в этом случае сохраняется гораздо дольше). См. ниже историю таких слов, как фитиль, прокол, верняк и др.

Понятие об интержаргоне (межжаргонной лексике) в неявном или в обратимом виде издавна встречается в лингвистической литературе, особенно в конкретных описаниях общественно-языковой судьбы тех или иных выражений и слов.

Акад. В. В. Виноградов, исследовавший историю жаргонно-просторечного глагола стрелять — стрельнуть, писал:

«Стрелять в значении «добывать выпрашивая или вымогая» и теперь свойственное, главным образом, нелитературному просторечию, несомненно арготического происхождения. Среди слов «блатной музыки» разными исследователями и собирателями отмечен глагол стрелять со значением
«красть». Этому русскому арготизму соответствует немецкое воровское schissen с тем же значением. Следовательно, внутренняя форма, лежащая в основе этого арготического употребления, интернациональна для среды деклассированных». Как многие слова из арго деклассированных, глагол стрелять с соответствующими видоизменениями значения распространился в XIX веке по разным профессиональным диалектам. Так, из нищенски-воровского арго, из арго деклассированных слова стрелок, стрелять, стрельнуть попадают в разговорную речь других социальных слоев. Стрелять в жаргонном значении впервые отмечено в словаре П. Е. Стояна (Петроград, 1916). В арго нищих и деклассированных слово стрелять употреблялось как в Москве, так и в
Петербурге и других городах. Возможно, что в Петербург оно перешло из
Москвы. Сейчас это слово широко использует молодежь.

Толковые словари современного русского языка отмечают у глагола стрелять значение «просить, выпрашивать или добывать, доставать, прося» с пометой «просторечное» (см., например, ССРЛЯ, т. 14, «Словарь русского языка» С. И. Ожегова, начиная с 9-го издания, и др.).
Современное разговорно-просторечное существительное отсебятина является по происхождению профессионализмом, возникшим в речи художников. В. И. Даль считал это слово плодом индивидуального словотворчества К. Брюллова.

Явление интержаргонного слоя лексики как основного источника или
«склада» различных жаргонных и арготических элементов с несомненной ясностью и определенностью возникает из этих примеров. Роль в формировании этого слоя арготических элементов и актерского жаргона продолжает оставаться значительной вплоть до нашего времени.

Именно из интержаргона пришло, например, в просторечие слово халтура.
Из церковного (или бурсацкого) речевого обихода, где оно значило «служба по покойнику, отпевание», слово это перешло в арго (в качество своеобразной метафоры: «служба» по покойнику — кража в квартире, где находится покойник; легкая нажива, в отлично от налетов, связанных с риском и т. п.; в самом арго — иронически-пренебрежительное; ср. халтура и вор-халтурщик в словарях
Попова и Трахтенберга). Арготическое употребление этого слова было заимствовано другими жаргонами, стало межжаргонным. Ср. халтура, халтурщик, халтурить в речи артистов-гастролеров и в музыкантском (лабушском) жаргоне.

Описанные здесь «пути» жаргонизма следует рассматривать не как последовательное развитие семантики слова в связи с новым употреблением, а, скорее, как распространение со временем в разных социальных группах некогда профессионально маркированного термина. Семантика, связанная с побочным, легким заработком (или прибылью вообще), могла развиваться уже в самом церковном речевом обиходе, в жаргоне певчих, дьяков и т. п. В обиходе православного духовенства так назывались службы, происходившие на дому у прихожан, по большим праздникам; для того чтобы успеть обойти большее число домов — и, следовательно, собрать больше денег, — они произносились ускоренно и в сокращенном виде. Отсюда халтура — выгода, легкий добавочный заработок, без особой траты сил. В пьесе А. Н. Островского «Воспитанница» слово халтура «взятка» вложено в уста судейского чиновника-хапуги:

«Он теперь уже заранее рассчитывает, сколько доходов будет получать в суде, или халтуры, как он говорит».

Отметим еще один заслуживающий внимания пример:

В газете «Известия» часто встречаются такие слова как держиморда, хапуга, политикан и т.д.

Держиморда (м.) – тупой исполнитель грубой власти (по имени полицейского из комедии «Ревизор» Н.В. Гоголя).

Политикан (м.) – беспринципный политический деятель, а также вообще ловкий и беспринципный делец.

Хапуга (м. и ж.) – человек, который крадет, присваивает что-либо неблагородным способом. Нелит прост.

Новые социальные группы по-своему обогащали этот первичный смысл, приспосабливали его к своим языковым вкусам и навыкам.

Выше нами были рассмотрены основные особенности изменения семантики жаргонов и их проникновения в письменную речь.

Исходя из всего выше написанного, можно сделать вывод, что при рассмотрении уровней и типов контрастных чередований мы в сущности уже проанализировали наиболее типичные источники экспрессии: рефлексия разговорности, широкое обращение к иноязычной и терминологической лексике, ориентация на язык беллетристики и широкое заимствование его приемов и средств; к ним добавляется и только что рассмотренная актуализация общеязыковых единиц. Мы фактически привели примеры наиболее распространенных конкретных средств выражения в языке современных газет.

3. Стилистика публицистического текста газеты «Известия»

Развитие массовых средств коммуникации, головокружительный ритм рекламы, различные системы распространения информации — все это делает важным и содержание произведения, и сам факт его существования. Необходимо отметить, что далеко не всегда литературная ценность произведения автора решает, станет ли оно известным.

Необходимо учесть, что газетные статьи являются типичным примером публицистического стиля. Однако в последнее время в них все чаще проникают элементы других стилей. Прежде всего, это связано с описанным выше сближением стилей (встретить научную статью со сложными терминами в обычной газете для читателя практически повседневное дело).

При анализе стилистики статей рассматриваемой нами газеты «Известия» необходимо учитывать ее особенности. В мире издается около 10 тысяч ежедневных газет, но лишь десятки из них признаются международным сообществом авторитетными и влиятельными общенациональными изданиями. В
России это — «Известия». Эта газета занимает ведущее положение среди периодических изданий страны. Ее история насчитывает более 80 лет.

Газета была создана в Петрограде в марте 1917 года, как один из основных печатных органов нового государства. Все декреты первыми публиковались в «Известиях». История газеты, публикации на ее страницах – отражают историю нашей страны.

Особенно важным этапом в истории газеты «Известия» стали годы, когда редакцию возглавлял Алексей Аджубей (1959-1964). Оставаясь официальным органом власти, газета стала не только рупором, оглашающим государственную точку зрения, как большинство советских изданий, но стала защищать интересы читателя. Это позволило «Известиям» стать самой уважаемой газетой в стране и одной из самых любимых.

Во время путча 1991 года сотрудники редакции «Известий» 21 августа решили вывести газету из подчинения издателю — Президиуму Верховного Совета
СССР — и заявили о своей политической независимости. На следующий день был зарегистрирован новый учредитель газеты — сотрудники редакции «Известий».
По всей стране средства массовой последовали примеру «Известий». В октябре
1992 года в результате акционирования редакция обрела не только административную, политическую, но и экономическую независимость. Как сама газета «Известия», так и приложение — «Финансовые известия», «Неделя»,
«Закон» — стали издаваться исключительно на средства, получаемые от продажи изданий и рекламы.

В то время ни одна редакция на всем пространстве бывшего СССР не владела таким колоссальным имуществом — почти 13 тыс. кв. м офисной площади в центре Москвы. Ни у одной из газет не было такой современной компьютерной базы, такой престижной на рынке СМИ и широко известной во всем мире торговой марки, как у «Известий». Также «Известия», несомненно, обладали серьезным политическим весом. Но экономическая некомпетентность, слабый, неэффективный менеджмент привели газету к тяжелейшему финансово- экономическому, и, как следствие, творческому кризису.

В результате, летом 1997 года произошла смена собственников и руководства издания, включая главного редактора, которым стал Михаил
Кожокин. С его приходом в «Известия», открылась новая страница истории газеты.

Реформируя газету, М.Кожокин старался сохранить все то хорошее, что было в багаже «Известий», но, в тоже время, сделать издание более современным, актуальным, интересным не только пожилым читателям, но и активной части общества.

Осенью 1998 года произошло слияние «Известий» с «Русским телеграфом» — современной высокопрофессиональной, технологичной и респектабельной газетой. Сегодня совершенствование системы редакционной работы направлено на то, чтобы каждый без исключения номер «Известий» соответствовал уровню и всем критериям качественного издания, таким как: информированность, достоверность, объективность, представительность мнений, независимость суждений.

Сейчас «Известия» сочетают в себе две главных составляющих серьезного респектабельного издания — общий высокопрофессиональный уровень редакционных текстов и статьи «золотых перьев» — А.Бовина, В.Кичина,
М.Соколова, С.Новопрудского, А.Архангельского, С.Бабаевой и других известных и талантливых журналистов.

За последние два года «Известия» активно развиваются в регионах, приступив к восстановлению своей прежней сети децентрализованных пунктов печати. Раньше их было свыше сорока, сегодня лишь 29, но это число вновь неуклонно растет.

Необходимо отметить и особую структуру объекта нашего исследования.
Если в семидесятые годы газета представляла собой 4-6 страничное издание с двумя основными разделами: новости и международная панорама, то сейчас
«Известия» 12-15 страничное издание. Основными разделами являются «Новости.
Люди», «Новости. События», «Экономика», «Культура», «Экспертиза». Особый интерес представляет колонка обозревателя, где можно найти интересные публикации на злободневную тему. В некоторых выпусках газеты в этой колонке появлялись заметки такого известного публициста и телеведущего Максима
Соколова. Особенностью газеты 70-80 годов было регулярное появление на ее страницах памфлета, высмеивающего пороки советского общества того времени.

Специфика газетного содержания такова, что достаточно не скрупулезно обозначать расчлененные предметы и понятия, но лишь намекать на них, называть целые сферы, явления и акции; поэтому, создавая экспрессивный эффект, можно легко обходиться общим указанием, условным знаком, чисто внешним признаком, какой-либо случайностью.

Условность громадного числа употребляемых в газете обозначений предполагает обязательное предварительное знание сравнительно часто меняющихся их наборов. Жажда экспрессии, не могущей тут и быть иной, приходит, таким образом, в противоречие с требованием надежной массовой доступности, которая, в конечном счете, эту жажду рождает. Разумеется, журналисты «Известий» стремятся к понятному языку, но под давлением конструктивного принципа они должны любыми средствами создать какой-то экспрессивный эффект в тексте.

Несмотря на общий, «строительно-языковой» характер тяготения к экспрессии, ее фактические реализации, конечно, по большей части увязаны с содержанием и замыслом:

Содержательно-осмысленный характер приобретает на фоне обычного и понятного желания журналиста подчеркнуть, что то или иное употребленное им выражение мыслится как экспрессивное, и в то же время снять с себя ответственность за качество самой этой экспрессии. Бесчисленны искусственно- внешние, часто плохо обоснованные «цитатные отсылки», вроде:

Часовыми пятого океана называют любовно в народе воинов противовоздушной обороны страны (Изв., 21.2.68; в заголовке: часовые воздушного океана.
В газете часто встречаются заимствованные иноязычные слова, причем это характерно не только для нашего времени, но и для газет двадцати- тридцатилетней давности.

В условиях газетной специфики крайне трудно находить всякий раз уникальную экспрессию, которая в то же время необходима именно в конструктивных целях: газетчик часто вынужден достичь выразительного эффекта исключительно за счет формы изложения. В отличие от свойственного беллетристике обязательного синтеза формы и содержания в системе образности, искусство газетного языка заключается в создании экспрессивных перебоев, даже если они органически не вытекают из темы; в отличие от научного или делового языка, здесь нельзя и отказаться от них. Допустимыми оказываются предельно обнаженные и искусственные приемы (вообще ведь наиярчайшая оценочная экспрессия — это междометная вставка: «Великая
Екатерина — О! поехала в Царское село»), придуманность экспрессии, оторванность ее от общего смысла.

Об условности или даже фиктивности экспрессии свидетельствуют уже рассмотренные немедленные расшифровки экспрессивного элемента его нейтральным аналогом, вообще возможности «смены ролей» у компонентов экспрессивно-стандартного чередования или контраста. Заметим, кстати, что связанное с этим повторение языковой единицы на протяжении кратчайших отрезков речевой цепи, а также в большом тексте, в разных номерах газеты и т. д. принимает характер неизбежный и всеохватывающий. Оно—питательная среда штампа, но и качество, обеспечивающее понятность текста, даже если он читается отрывками и урывками. Оно подчеркивается полиграфически и является специфически газетно-языковым: ни в одном ином тексте недостаточно прочтения отрывка для восприятия хотя бы общей идеи содержания и темы. Но при этом, конечно, именно факт передачи смысла сочленением экспрессии и стандарта усугубляет ее специфически-условный характер.

Иногда внешнюю силу экспрессии сохраняют в газете далеко не индивидуально-оригинальные языковые средства, имеющие значение условного сигнала, сообщающего читателю, что здесь, по замыслу автора, экспрессивный эффект. Читатель не видит, не ощущает его фактически, но домысливает — в силу конструктивного принципа — там, где в сооответствии с законами газетно- языковых контрастов и противопоставлений он должен быть.

Важнейшее качество газетной экспрессии быть в значительной мере условной, фиктивной, но в то же время выполнять свои конструктивные функции дополняется другим ее свойством — тяготением к растущей напряженности, повышенному экспрессивно-эмоциональному насыщению. Естественное ограничение уровня экспрессивности, связанное с поляризацией газетных жанров (а отчасти и отдельных газет), не противоречит общему стремлению газетчика быть всегда максимально ярким и выразительным в языке.

При актуализации средство выражения может использоваться с определенными стилистическими целями без изменения, в своей исходной форме, а также изменяя семантику и структуру. Актуализированная единица существует в реальном речевом функционировании, в ее конкретном применении или реализации в речи. Хотя важнейшей особенностью фразеологии является ее неизменная устойчивость, в языке газеты часто встречаются примеры фразеологизмов с измененной семантикой или с обновленными компонентами:«Семантические и структурно-стилистические изменения обновляют устойчивые сочетания, тем самым нарушая сложившиеся обычные ассоциативные связи, добавляя в сочетание нечто непривычное. Слова, перемещенные в иное окружение, попадая в другой контекст, получают своеобразную стилистическую окраску, новые смысловые оттенки».

В анализе примеров целесообразно учитывать существующие воззрения на вариантность фразеологизмов, а также характер связи их актуализации с контекстом: большим, средним и малым. «Точная реализация фразеологизмов (их семантики и структуры) осуществлятся в контекстах различного объема.
Отмечается при этом различное соотношение.

Экспрессемой, т. е. единицей, способной обнаруживать выразительно- конструктивные «приращения», может служить явление самой различной природы и различного уровня. Реализуясь именно в конфликте со стандартом, экспрессема легче всего образуется в результате нарушения общеязыковой литературной нормы словоупотребления; разумеется, нельзя оправдывать такой способ с позиции культурно-речевой правильности и традиции, но нельзя и не считаться с тем, что целесообразность и самый газетно-языковой принцип конструкции все время наталкивают журналиста на его применение.

Под давлением поиска экспрессии в газетном языке оформляются и развивают продуктивность специфические модели словообразования, особенно стоящие в связи с пополнением лексики аббревиатурами, иноязычными заимствованиями и иными словами с нетипичным для русских существительных строением основ. Ярким примером могут служить образования типа живинка, фальшивинка, грустинка, задоринка, лукавинка и т. п.

Фальшивка – фальшивый, подложный документ. Разг. Фальшивинка – уменьш.

Отметим, что использование такой уменьшительной формы в статьях осуществляется с целью придания особого презрительного оттенка речи автора применительно к тем людям или событиям, о которых идет речь в статье.

Для создания «разовой» экспрессии применяются все возможности, а каких- либо специфических тенденций, кроме, скажем, явно обостренного тяготения к разговорности и, вероятно, несколько повышенного интереса к морфологической экспрессии, в сегодняшнем газетном языке «Известий» не обнаруживается. В этом смысле, повторим, это, в самом деле, «весь язык», только специфически, конструктивно «остраненный».

Разумеется, можно обнаружить (и то в целом весьма подвижный и крайне неустойчивый, в высшей степени синхронный) набор излюбленных, распространенных конкретных средств выражения, слов, оборотов, образов.

Набор определенных средств выражения, привязанных исключительно к данному типу речи, противопоказан во многих случаях, особенно, например, в сфере художественной с ее «поэтическими штампами» той или иной эпохи, той или иной литературной школы. В газетном языке сменяемость конкретных средств выражения обострена, подчинена общим правилам массовой коммуникации. Поэтому при всем исследовательском интересе языковеда к отдельным средствам выражения, к реальному словоупотреблению анализ газетного языка как явления не может быть к ним сведен. Функциональная специфика и однородность его как некоторого стилевого единства отличается меньшей конкретизацией, лежит на ином, более абстрактном, обобщенном уровне.

Формирование «газетизмов», воспроизводимой и хотя бы узкосинхронной отстоявшейся образности, специфичных лексико-семантических микросистем и т. п. толкуется на этом фоне не как «стилеобразующая черта», а, скорее, как следствие гиперхарактеризации средств выражения в ходе воплощения закономерностей этого абстрактного уровня, в ходе материализации газетно- языковой конструкции. В этих процессах рождаются эстетически неполноценные и семантически ущербные средства выражения, штампы — уничтожающий бич газетного языка.

Наиболее распространенными являются случаи нарушения стилистического единообразия текста, когда, например, в статью проникают разговорные или же просторечные слова. Необходимо отметить, что эти группы слов являются отдельными разновидностями современного русского языка. Кроме того, выделяют также территориальные диалекты. Их использование характерно для представителей местной прессы. Необходимо подчеркнуть, то все чаще в публикациях встречаются сленговые и жаргонные слова.

Исходя из всего выше написанного можно сделать вывод.

Итак, просторечия активно проникают в литературный язык. Однако, необходимо отметить, что в различных статьях газеты «Известия» имеет место целенаправленное использование разговорных слов или же просторечий для придания статье особого характера. Например, слово «барыш»[13] придает заголовку статьи некий пренебрежительный характер. Через использование этого слова в статье авторы пытались подчеркнуть его возможную нелегальность. В толковом словаре «барыш» характеризуется как разговорное слово, означающее прибыль, материальную выгоду.

Заключение

Подводя основные итоги в данной дипломной работе, необходимо отметить, что проведенное исследование позволило наиболее точно изучить основные процессы взаимодействия между разговорной речью и литературным языком.
Работа посвящена изучению основных механизмов проникновения в публицистический стиль различных элементов разговорного языка. Была выявлена следующая особенность.

Некоторые разговорные слова, проникая в литературный язык закрепляются в нем. Другие же (как правило, более грубые формы – просторечия и жаргонные слова) так и остаются инородными элементами в упорядоченной структуре литературного языка. Однако, просторечные слова граничат не только с жаргонами, но и сленгом (о чем говорилось в работе). Яркими представителями сленга являются новые сленговые слова и понятия (тусовка и т.д.).

Среди работ, послуживших теоретическим базисов для нашего исследования, хочется отметить научные труды Земской Е.А. Именно в них представлена наиболее адекватная оценка роли разговорной лексики в современном русском языке.

Относительно работ, посвященных непосредственно проблемам стилистики газетных статей необходимо выделить книги и монографии Костомарова,
Сиротининой О.Б. Они представляют наибольший интерес для анализа стилистического единообразия газетных публикаций, размещенных на страницах
«Известий». Отметим, что изучаемой проблематике было посвящено множество различных научных трудов и монографий.

Первая глава предлагаемой работы представляет собой сравнение основных особенностей литературного языка и разговорной речи. Следующая глава данного диплома освещает способы увеличения экспрессивности публицистического текста. Третья часть работы является исследованием особенностей публицистического стиля на основе конкретного материала статей газеты «Известия»

Хочется отметить, что предлагаемый диплом представляет собой подробное исследование проблемы смешения разговорной речи и современного русского литературного языка. В связи с этим в исследовании были затронуты основные вопросы стилистики публикаций.

Для анализа стилистики газетных статей «Известий» были использованы выпуски различных периодов. Были отмечены изменения, происходившие не только в облике газеты, но в ее стилистических особенностях статьей.
Изменялась концепция самой газеты, ее объем.

В ходе исследования были выдвинуты некоторые гипотезы по поводу сходства и различия в трактовке терминов просторечные и разговорные слова.

Были изучены различные публикации по данному вопросу. В работе был выдвинут ряд предположений на основе анализа противоположных подходов к проблематике различий между просторечными и разговорными словами. В результате исследования был сделан вывод, что просторечия являются более грубыми формами разговорного языка и, подчас, находятся в пограничном положении с жаргонной лексикой.

Целью предлагаемой дипломной работы было изучение особенностей просторечных и разговорных слов и их роли в газете «Известия».

Хочется подчеркнуть, что данная цель была достигнута путем изучения не только работ научного характера (монографии и т.д.), но и анализа конкретных данных, находящихся в самой газете «Известия».

Особо хочется отметить значение экспрессем в статьях данного издания.
В исследовании было отмечено, что экспрессемой может служить явление самой различной природы и различного уровня. Экспрессема реализуется в процессе противопоставления стилистически окрашенных слов по отношению к лексически нейтральным. В ходе исследования было выяснено, что именно использование экспрессивной лексики в газете «Известия» чаще всего ведет к нарушению общеязыковой литературной нормы словоупотребления.

В связи с этим необходимо подчеркнуть, что использование экспрессивной лексики в статьях газеты «Известия» обусловлено прагматичным стремлением авторов наполнить большей информативностью и увлекательностью для читателя излагаемый материал.

В ходе выполнения основных задач исследования был сделан ряд наблюдений.

Основной выявленной особенностью является большое количество разговорной лексики в статьях газеты «Известия». К сожалению, это негативным образом сказывается на качестве восприятия информации и может повлечь за собой некоторое уменьшение популярного этого уважаемого издания среди читателей.

Библиографический список

1. Аникеев В.Е. Критика концепций информационной прессы и статистических методов ее анализа. — М.: Наука, 1980. – 160 стр.
2. Архангельский В.Л. Устойчивые фразы в современном русском языке. –

Ростов н/Дону.: Изд-во Ростовского ун.-та, 1964. – 315 стр.
3. Ашукин Н.С., Ашукина М.Г. Крылатые слова. Литературные цитаты. Образные выражения. – М.: Художественная литература, 1988. – 525 стр.
4. Бахмутова Е.А. Культура речи. Изд.-е 2 испр. И доп. – Казань, изд.-во

Казанского ун.-та, 1964. – 200 стр.
5. Бурлакова М.И., Т.М. Николаева, Д. М. Сегал, В.Н. Топоров. Структурная типология и славянское языкознание. Структурно-типологические исследования. — М.: Изд-во АН СССР, 1962, — 180 стр.
6. Виноградов В.В. Лексикология и лексикография. – М.: Наука,1977. – 312 стр.
7. Вопросы культуры речи. / Под ред. С.И. Ожегова. – М.: Наука, 1965. –

Выпуск 6. – 241 стр.
8. Вопросы лексикологии современного русского языка. / Под ред. Е.И.

Диброва. – Ростов н/Дону.: изд.-во Рост. Ун.-та, 1968. – 206 стр.
9. Вопросы стилистики устной и письменной формы речи. / Под ред. О.Б.

Сиротинина. – Саратов, изд.-во Саратовского ун.-та, 1989. – 183 стр.
10. Голев Н.Д. Динамический аспект лексической мотивации. / Под ред. О.И.

Блиновой. – Томск.: изд.-во Томского ун.-та, 1989. – 249 стр.
11. Головин Н.Г. Культура речи. – М.: Просвещение, 1979. – 280 стр.
12. Дерягин В.Я. Беседы о стилистике. – М.: Знание, 1978. – 96 стр.
13. Земская Е.А. Русская разговорная речь. / Под ред. М.В. Китайгородской,

Е.Н. Ширяева. – М.: Наука, 1981. – 276 стр.
14. Земская Е.А. Словообразование как деятельность. / Под ред. Российской академии Наук. – М.: Наука, 1992. – 220 стр.
15. Земская Е.А. Современный русский язык. Словообразование. – М.: просвещение, 1973. – 270 стр.
16. Калинин А.В. Культура русского слова. – М.: Изд.-во МГУ, 1984. – 299 стр.
17. Клаус Г.Г. Сила слова. – М.: Прогресс, 1967. – 230 стр.
18. Кожин А.Н. Лексико-стилистические процессы в русском языке. / Под ред.

Вомперского В.П. – М.: Наука, 1985. – 382 стр.
19. Костомаров В.Г. Русский язык на газетной полосе. Некоторые особенности языка современной газетной публицистики. – М.: Изд.-во Моск. Ун.-та,

1971. – 271 стр.
20. Кохтев Н.Н. Стилистическое использование устойчивых глагольно-именных сочетаний в языке газеты. – М.: Изд-во МГУ, 1968. – 125 стр.
21. Лившиц В.А. Практическая стилистика русского языка. М. Высшая школа,

1964
22. Литвинов Н.Г. Вопросы стилистики русского языка (В помощь работникам печати). Изд.-е 2. – М.: Мысль, 1965. – 271 стр.
23. Литературная норма и просторечие. / Под ред. Л.И. Скворцова. – М.:

Наука, 1977. – 254 стр.
24. Лукьянова Н.А. Экспрессивная лексика разговорного употребления. / Под ред. А.И. Федорова. АН СССР. – Новосибирск.: изд.-во Новос. Ун.-та, 1986.

– 227 стр.
25. Майданова Л.М. Очерки по практической стилистике для студентов- журналистов. – Свердловск.: изд.-во Урал. Ун.-та,1987. – 182 стр.
26. Матвеева Т.В. Функциональные стили в аспекте текстовых категорий. –

Свердловск.: изд.-во Урал. Ун.-та, 1990. – 168 стр.
27. Нормы современного русского словоупотребления. / Под ред. Г.А.

Качевской, К.С. Горбачевич. М.-Л.: Наука, 1966. – 154 стр.
28. Одинцов В.В. Стилитика текста. М.: Наука, 1980. – 263 стр.
29. Ожегов С.И. Лексикология. Лексикография. Культура речи. – М.: Высшая школа, 1974. — 180 стр.
30. Ожегов С.И. Словарь русского языка. / Под ред. Н.Ю. Шведовой. АН СССР,

23-е изд.-е. – М.: Русский язык, 1991. 915 стр.
31. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. – М.: Азъ,

1995. – 907 стр.
32. Пертищева Е.Ф. Стилистически окрашенная лексика русского языка. – М.:

Наука,1984. – 222 стр.
33. Разговорная речь в системе функциональных стилей современного литературного языка. / Под ред. О.Б. Сиротининой. – Саратов.: изд.-во

Саратовского ун.-та, 1983. – 253 стр.
34. Русская разговорная речь. / Под ред. Е.А. Земской. – М.: Наука,1973.

398 стр.
35. Русская разговорная речь. Сборник научных трудов. / Под ред. О.Б.

Сиротининой. – Саратов.: изд.-во Саратовского ун.-та, 1970. – 251 стр.
36. Русская разговорная речь. Тексты. / Под ред. Е.А. Земской, Г.А.

Баримовой, Л.А. Капанадзе. – М.: Наука, 1978. – 307 стр.
37. Сазонова И.К. Лексика современного русского литературного языка. – М.:

Просвещение, 1963. – 138 стр.
38. Сиротинина О.Б. Современная разговорная речь и ее особенности. – М.:

Знание,1974. – 260 стр.
39. Солганик Г.Я. О языке газеты. — М.: Изд-во МГУ, 1968. – 187 стр.
40. Сопоставительно-семантические исследования русского языка. / Под ред.

З.Д. Попова. – Воронеж.: изд.-во Воронежского ун.-та,1979. – 140 стр.
41. Стилистика русского языка. Жанрово-коммуникационный аспект стилистики текста. / Под ред. В.Н. Виноградовой, Л.И. Ереминой, Т.Г. Винокурской. –

М.: Наука,1987. – 236 стр.
42. Стилистические исследования. / под ред. В.Д. Левина. – М.: Наука, 1972.

– 318 стр.
43. Федосов И.А. Культура речи. – Ростов н/Д.: изд.-во Рост. Ун.-та, 1984.

– 96 стр.
44. Федот Петрович Филин. М.: Наука, 1978. – 87 стр.
45. Филин Ф.П. Истоки и судьбы русского литературного языка. – М.: Наука,

1981. – 327 стр.
46. Филин Ф.П. Очерки по теории языкознания. – М.: Наука, 1982. – 336 стр.
47. Чижик-Полейко А.И. Стилистика русского языка. – Воронеж.: изд.-во

Воронежского ун.-та, 1964. 127 стр.
48. Шмелев Д.Н. Русский язык в его функциональных разновидностях. – М.:

Наука, 1977. – 168 стр.
49. Экспрессивность текста. / Под ред. Козыревой М.А. – Казань.: Изд.-во

Казанского Ун.-та, 1991. – 126 стр.
50. Борисовский Г. О красоте и стандарте. //Новый мир. – 1956. — № 8.
51. Гимпелевич В.С. Академиада.//Вопросы культуры речи, выпуск 6, 1965.
52. Голанова Е.И. О “мнимых сложных словах” // Лики языка. К 45-летию научной деятельности Е.А. Земской / Под ред. М.Я. Гловинской. – 1998. — №

6 с. 31-39.
53. Костомаров В.Г. Стилистические смешения в языке газеты.// Вопросы культуры речи. – 1967. – вып. 8.
54. Панов М.В. Аналитические и синтетические языки // Словарь юного филолога. — М.: Русский язык, 1984.
55. Панов М.В. Из наблюдений над стилем сегодняшней периодики // Язык современной публицистики. — 1988. — № 3. 12-14 стр.
56. Панов М.В. Об аналитических прилагательных // Фонетика. Фонология.

Грамматика. — 1971. — № 5.
57. Шведова Н.Ю. О некоторых активных процессах в современном русском синтаксисе (Наблюдения над языком газеты). //Вопросы языкознания. – 1964.

— № 2.
58. Шведова Н.Ю. О некоторых активных процессах в современном русском синтаксисе (Наблюдения над языком газеты). //Вопросы языкознания. – 1964.